Свое сообщение о поездке в Лиенц я решил разместить здесь, т.к. кроме панихиды, за 3 дня пребывания там, было рассмотрено довольно много вопросов, проведено много встреч с разными людьми, которые совсем по-иному смотрят на казачью трагедию в Лиенце, нежели шолоховская администрация и ростовская прокуратура.

Поэтому данное сообщение я в полном объеме опишу хронологически по дням, а уж отдельные темы из этой хронологии я попрошу потом Админа разместить по тем разделам форума, к которым они более всего относятся.

Приехав в Лиенц 31 мая, я сразу же направился на заседание муниципальной комиссии города по строительству часовни по погибшим казакам, которая должна быть размещена рядом с казачьим кладбищем (сразу же за памятником). Приглашение меня на данное заседание муниципалитета г. Лиенца было вызвано следующими обстоятельствами.

Года три назад директором ростовской телерадиокомпании «Казачий Дон» Зарецковым А.П. на панихиде в Лиенце было заявлено, что реестровые атаманы и его телерадиокомпания обращается к руководству города с просьбой о выделении земли рядом с казачьим кладбищем для строительства часовни и что ими начат сбор средств на данное строительство.

Вы помните, я уже писал о том, что тогда, на протяжении последних лет вместе с Зарецковым в Лиенц ездил и атаман Верхне-Донского округа Вечеркин (вместе со своим ансамблем «Православный Дон»), который первый, вместе со своими «казаками», начал клеветническую травлю в прессе на наш Мемориал в Еланской, выпустив «Обращение Атаманов ВВД»:

А это – освящение места закладки часовни (сразу же за памятником), где Вы видите справа – хор «Православный Дон» вместе с его руководителем и Атаманом Верхне-Донского Округа Вечеркиным. Справа от Владыки – Зарецков.

Так вот, после данного заявления муниципалитет стал рассматривать этот вопрос. Он был довольно сложный для решения. Во-первых, необходимо было решить его с руководством католической церкви, которая в Тироле (область Австрии, где и находится г. Лиенц), является главенствующей. Далее необходимо было убедить население города и общественные организации в том, что выделить землю нужно, т.к. казачья трагедия стала историей не только самих казаков, но и историей их города, в котором живут дети тех казачьих семей, которых австрийцы взяли в свои семьи.
Нужно было решить вопрос с архитектурной комиссией Австрии о внешнем виде часовни и еще провести десяток согласований.

Все эти вопросы были в течение года решены, и в прошлом году принято решение о выделении земли под строительство часовни рядом с кладбищем. Причем, обсуждения проходили так активно, с представлением многочисленных исторических данных, что благодаря поддержке населения, муниципалитет г. Лиенц выделил эту землю для строительства БЕСПЛАТНО.

О чем уведомили и Зарецкова А.П., который вначале подтвердил данные им и атаманами реестра заверения о сборе средств на строительство, но впоследствии (а именно – в этом году в начале мая) от них отказался, сказав, что средств на строительство нет.

Руководство мэрии г. Лиенц было ошарашено таким поворотом и поэтому оно собралось на совещание, на котором решило рассмотреть сложившуюся ситуацию и понять, что же делать дальше.
А посему, узнав, что я в этом году планирую быть на Панихиде в Лиенце, заранее попросили приехать к ним на совещание и принять в нем участие.

Вначале они попросили меня рассказать, как идут дела у нас на Мемориалах, т.к. они следят за нашими сообщениями на сайте, по тем событиям, как российская власть реагирует на нашу деятельность и они искренне не понимают, почему идет такое давление, доходящее до полного абсурда – обвинений в экстремизме.

Я постарался им объяснить эту ситуацию, правда, последующие их вопросы с тем удивлением, которым они задавались, могли задержать заседание до глубокой ночи, и я, ответив на часть, предложил перейти к главному – положению сложившемуся со строительством часовни.

Вот здесь уже удивляться пришлось мне. Не понимая и не осознавая того, что творится в казачьей среде, каковы присутствующие в ней различные течения и направления, они рассказали мне то, что я уже описал выше и спросили меня: возможно ли такое, когда данные обещания со стороны казаков так просто могут быть ими же нарушены? И что теперь им делать, в том числе, и перед общественностью города, которая данную инициативу поддержала, и которой теперь придется объяснять, что все оказалось блефом.

Я вновь кратко объяснил ситуацию с казаками у нас в стране и Зарубежье, и пояснил, что делать выводы обо всех казаках по реестровым и Зарецкову А.П. не стоит. Но и как выходить из этой ситуации я пока сказать не могу, т.к. информацию получил буквально только что – на данном совещании.

И так как было уже далеко за полночь, мы решили вернуться к данному вопросу 1 июня, после Панихиды, и 2 июня постараться собрать всех, кто к данному вопросу имеет отношение.

На следующий день состоялась панихида, в начале у памятного камня, посвященного фон Паннвицу, а далее на самом казачьем кладбище. Я был впервые в Лиенце и, вспоминая фотографии нахождения казаков в этом месте в 1945 году, мне мысленно представлялась та ужасная картина выдачи, которая впоследствии была дополнена в разговорах с теми, кто был ее очевидцами. На панихиде присутствовали казаки, приехавшие от своих обществ, разбросанных по всему свету, местное население и в полном составе руководство города.

Начало молебна у памятного камня фон Паннвица.

Поминальное слово католического священника.[/i]

Участники панихиды

Шествие от памятного камня к казачьему кладбищу.

Панихида на Казачьем кладбище.

По окончании панихиды ряд присутствующих высказались на импровизированно митинге.
Теплые слова сказал вице-мэр Лиенца, профессор истории, приехавший из Италии, который выпустил книгу «Казаки в Италии» и по которой был снят в Италии фильм, вызвавший большую дискуссию в итальянской прессе между ним и итальянскими коммунистами.

Предложили выступить и мне. Я сказал то, что чувствовал именно в этот момент, многие в это навряд ли поверят – но всех казаков, кто здесь погиб, всех, кого жестоко избивая, загоняли в вагоны, я ощущал рядом с собой, и их присутствие наполняло меня каким-то невероятным чувством близости с ними, как с очень близкими, родными и дорогими тебе людьми. Все сказанное не для красного словца – это реальное чувство, возникшее во мне, как только я переступил порог кладбища и вошел в него.

Поэтому с комком в горле я только и мог сказать, что «пролитая кровь народа, принявшего мученическую смерть, не уходит в землю просто так. Она всегда питает всходы в своих последующих потомках, непреложным чувством Веры в Бога и воскрешения в себе достоинства и чести, которыми обладали те, кто не страшась смерти, за это достоинство и свою честь отдавали свои жизни.
Сегодня мы находимся на той земле, где эта кровь была пролита. И именно здесь ты осознаешь ту ничтожность и мелочность тех проблем, с которыми ты встречаешься по жизни. Именно здесь ты осознаешь всю ту суету, в которой пребывают сегодняшние потоки казаков.
На этом месте казаки делали свой выбор между жизнью и смертью. Между свободой и рабством, и, выбирая свободу, за нее умирали.
Царствие небесное всем казакам и казачкам, сложившим свои головы за свободу и свое достоинство» (это, может, и не совсем дословно, но по памяти, очень близко к сказанному).

Далее я поблагодарил руководство муниципалитета г. Лиенца и всех его жителей за то участие, которое они принимают в сохранении памяти казаков, погибших при выдаче их в Советский Союз.

Выступление Михаила Райнера (усыновлен австрийской семьей после гибели родителей при выдаче)

Выступление вице-мэра г. Лиенц

Выступление профессора истории из Италии (Pier Arrigo Carnier)

Протодиакон о. Георгий(Кобро) переводит на немецкий язык мое выступление.

По традиции после окончания панихиды все общественные и военно-общественные ассоциации подходят к памятнику погибшим казакам, отдают честь и преклоняют свои знамена перед памятником.

По окончании панихиды ко мне подошли ряд присутствовавших на панихиде историков и общественных деятелей Тироля, с которыми мы договорились встретиться в течение дня с учетом уже запланированных на этот день мероприятий.

Первая встреча прошла с представителями общества «Черный Крест», которые следят за всеми воинскими захоронениями по всей Европе и за их содержанием, поддерживая их в очень хорошем состоянии. В основном мы говорили о той ситуации, которая возникла по поводу строительства часовни, поэтому данный вопрос мы решили перенести на последующую встречу, которая должна была состояться вместе с представителями муниципалитета.

Вторая встреча произошла с профессором истории из Италии, о котором я уже упомянул чуть выше, и который посвятил ряд своих научных работ истории казаков в Италии во Вторую мировую войну. Он оказался удивительным человеком.

Сам, являясь очевидцем данных событий, он, будучи 14-летним мальчишкой, постоянно находился среди казаков во Фриули и не понаслышке знает то, о чем писал в своих книгах. Его книга «Казачья Армия в Италии 1944-1945 гг» была издана историческим обществом в Италии, где печатаются только хорошо документируемые и подтвержденные неопровержимыми фактами исторические исследования. Она переиздавалась более 10 раз! И вызвала жесткую полемику на страницах итальянской прессы между коммунистами, левыми организациями и научно-историческим сообществом Италии, куда и входил профессор Pier Arrigo Carnier.

На основе его книги был выпущен итальянским телевидением документальный фильм, посвященный казакам и последующей их трагедии, который также неоднократно показывался по разным каналам.
Главное, он сказал, что все это он уже привозил ранее сюда на панихиду, но никому из присутствующих там казаков до этого не было дела (!), и поэтому в этот раз, будучи совсем уже немощным, он ничего не привез. Но ознакомившись с тем, что мы делаем, он пообещал передать нам все свои архивы по казакам, собранные для написания книги, а также те фильмы, которые прошли по итальянскому телевидению.
Разговор с ним у нас был довольно долгий – часа 2-3, при котором присутствовали и историки Австрии и Германии, но вкратце я хочу остановиться только на основных моментах разговора.

История прихода Казачьего Стана в Италию в 1944 году всем известна и повторяться здесь я не буду. Остановлюсь лишь коротко на том, что, может быть, не всем известно из рассказа профессора. Перед тем, как казаки приехали во Фриули, партизаны и местные левые активисты раструбили на всю округу, что в Италию немцами направлены лучшие карательные отряды из казаков для борьбы с партизанами и местными жителями. Поэтому все местное население ожидало их приезда с большой тревогой и опасениями. Но когда они увидели, что в их города прибывают не карательные отряды в их классическом понимании, а люди, со своими женами, детьми и скарбом, размещенным на повозках, они очень удивились таким «карателям», но все-таки с опасением поглядывали на них. Все опасения растворились в первый же вечер, когда началось расквартирование казаков по домам и при котором казаки вели себя очень щепетильно и добропорядочно.

А уже к последним дням расселения казаков во Фриули, отношение местных жителей к ним изменилось на прямо противоположное первоначальной пропаганде о них. Особенно Пьеру запомнились вечера, когда собирались казаки и пели свои песни, а все местные жители с округи приходили к ним послушать. И воскресные службы, которые проходили прямо на площади, собирая всех казаков с округи, а местные с трепетом наблюдали за молитвами собравшихся. И тогда они поняли, что этот народ величав своим духом и никакими карателями, даже если им прикажут, быть не может.

Он рассказал множество историй, когда партизаны жестоко обращались с жителями поселков и деревень, списывая эти жесткости на казаков. Но местные этому не верили и всегда благодарили казаков за то, что они боролись с этими партизанами, не позволяя им терроризировать население. Он хорошо помнит тот момент, когда уходили казаки в Австрию и как все местное население шло их провожать. У всех были на глазах слезы, многие бежали за телегами и клали в них съестное на дорогу.
В своей книге он разместил более сотни интервью местных граждан, которые подтверждают, что казаки никогда не были карателями, а боролись исключительно против партизан, порой защищая от них и местное население.

В этой книге им были изобличены все лживые заявления о том, что казаки жестоко обращались с местным населением и участвовали в каких-то злодеяниях, вплоть до заявлений «очевидцев», которые якобы это лично видели, но при проверке этих фактов оказывалось, что они сами в этих местах никогда не были, или те места, на которые они указывали, никогда казаками не посещались.

В ней же он показал и истинное лицо партизан-коммунистов, безжалостных палачей, а не столько борцов с фашизмом. В том числе приведя и многочисленные примеры зверств югославских партизан Тито, с которыми итальянские войска вообще боялись вступать в бой, т.к. раненые и попавшие в плен солдаты подвергались жутким пыткам. И только казаки бесстрашно боролись с ними и практически всегда в боях побеждали.

Переговорив в ним довольно долгое время, он, в конце разговора, весь приободрился и довольно четко и твердо сказал :«Если Вы не сможете сохранить память о своих предках, о тех, кого мне посчастливилось увидеть самому, Вы будете недостойны назваться именем этого народа. Их нравственный подвиг, который до сегодняшнего дня помнят не только те итальянцы, которые были свидетелями данных событий, но и их потомки, должен быть сохранен и стать основой народа, называющего себя казаками».
Если мы в Италии смогли их достоинство защитить от всех нападок и лжи, то почему же Вы у себя на Родине этого сделать не в состоянии? И если это так, то у Вас нет будущего. Если благородство Вы называете изменой, а борьбу за свободу — предательством, будущего у такого народа нет. Нет его и у всей страны в целом.»
Было печально слушать такое назидание от итальянца, но и возразить ему особо было нечего. Он был очень хорошо осведомлен о том, какие статьи и в газетах, и в научных публикациях печатаются у нас в стране и он искренне недопонимал: почему так происходит? Потом я рассказал ему о наших Мемориалах, после чего он пообещал предоставить нам все свои архивы для того, чтобы на их базе можно было бы показать ту ложь, которая сегодня распространяется в России относительно казаков в Италии.

Прощальное фото с профессором истории г-ном Пьером Карниере. Слева – Келин Алексей Николаевич.

После встречи с профессором, уже подошло время проведения конференции приехавших делегатов от казачьих общин Зарубежья по поводу воссоздания Обще-казачьего союза. Сообщение по данному мероприятию, я думаю, сразу стоит разместить в отдельной теме, т.к. она, наверняка, потребует длительного обсуждения. Поэтому я пропущу сообщение о том, как проходила конференция и что на ней было принято (которое, как я уже сказал, размещу позже в отдельной теме) и продолжу повествование о тех событиях, которые следовали за конференцией.

Но вначале я хотел бы немного вернуться назад. Прилетев в Мюнхен днем 31 марта, мы поехали в Лиенц, когда шел жуткий ливень. Он шел всю дорогу и то время вечером, когда мы были на заседании в муниципалитете. Он шел и всю ночь, когда мы уже разместились в гостинице в высокогорной части Лиенца. Я думал, что намеченная панихида, возможно, может сорваться из-за проливного дождя. Но проснувшись утром 1 июня, я увидел абсолютно чистое небо и сияющее солнце. Мы все, кто поселился в этой гостинице, вышли и стали собираться на панихиду, удивляясь такому изменению в природе.

После панихиды и ряда встреч, по возвращению в гостиницу на проводимую там конференцию, вновь полил дождь и уже не останавливался все последующие дни.

Но вернемся к изложению. После конференции, которая закончилась около 10 часов вечера, я встретился с рядом жителей г. Лиенца, которые были участниками тех трагических событий и которые приехали к нам поделиться своими воспоминаниями.

С первым, с кем мы начали разговор, был Михаил Райнер, 1940 г. рождения. Он родился в Одессе. Его отец был казак, который, скрываясь от расказачивания и преследований, находился в предместье Одессы, где и познакомился с матерью Михаила – Воронкиной Еленой Дмитриевной. Именно от нее сохранился вот этот паспорт, который был в кармане штанишек у пятилетнего Миши, когда его подобрала австрийская семья Райнеров. Никаких документов по отцу у него не было и поэтому он даже не знает его фамилии:

Его мама скончалась в Италии, когда там находился Казачий Стан. Ее хоронили всем городом и он помнит, как ее отпевали на кладбище, а вокруг стояло много людей. Больше практически не помнит ничего, но он ясно помнит день выдачи в Лиенце, причем очень отчетливо, несмотря на малый возраст в то время.

Они сидели с отцом в палатке и готовили завтрак. Вдруг они услышали, как бьют железякой в рельс. Все бросились из палаток в центр лагеря, где уже собрались все казаки. Его отец схватил его на руки, побежал к собравшимся. Там он и другие казаки, сцепившись за руки, создали кольцо, вокруг собравшихся внутри казачек и детей. Михаил стоял сзади отца и держался за его сапог. Потом послышались выстрелы и началась страшная давка.

Он помнит, как его отец упал на колени, а с груди у него текла кровь, его вместе с Михаилом оттащили внутрь. Но тут вся толпа начала перемещаться и кто-то схватил его на руки, оттаскивая от умирающего отца. Он закричал и потерял сознание, то ли от испуга, то ли его кто-то сбил.

Очнулся он в телеге, заваленной сеном. Приподнявшись, увидел рядом еще двух детей – девочек, которые были чуть старше его и показывали руками, прижимая пальчик к губам, чтобы он молчал. Но от перенесенного потрясения он лишился речи и даже силясь, ничего не мог произнести.

Так они пролежали под сеном до ночи. Везде слышались стоны и детский плач. Потом все стихло. Оставшихся на поле людей собирали какие-то военные. Ночью они услышали, как к их телеге подошла какая-то женщина и показала им жестами следовать за ней. Они пошли. Двоих девочек оставили по дороге в одном из домов у соседей, а Михаила женщина забрала к себе. У нее уже было 4 детей, Михаил был пятым. На следующий день по всем домам английские и советские солдаты искали избежавших выдачи, в основном это были женщины и дети. Тех, кого находили – тут же увозили. Пришли они в дом Рейнеров.

Женщина, которая взяла Михаила, старалась объяснить ему, чтобы он все время молчал и ничего не говорил, т.к. те советские офицеры, которые были с англичанами, задавали вопросы на русском языке и, получив от детей ответы, тут же их забирали. Он видел, как забрали тех двух девочек, с которыми он был в телеге. Офицеры ввалились в дом и, выстроив всех детей, стали по очереди их спрашивать, подошла очередь Михаила, но он только молчал, не имя возможности что-либо сказать. Вот так пропажа речи спасла ему жизнь. Он видел, как много детей выволакивали из домов и сгоняли всех в круг, а потом вывозили. Потом уже приемная мать ему рассказывала, какой это был ужас – детский плач, крики, жестокость советских солдат и англичан при обыске домов, в которых все переворачивалось в поисках беглецов и спасенных детей.

Позже и его приемная мать и его приемный отец вместе с жителями Лиенца и уцелевшими в горах казаками, захоронили убитых, выброшенных рекой утопленников и расстрелянных в ближних горах казаков на кладбище, где были размещены вот эти вот таблички, написанные по-русски. Потом, когда кресты сгнили, они были заменены на бетонные, со своими табличками, а часть старых были сохранены. Из имеющихся 9-ти табличек он передал нам в музей вот эти три:

Вместе с паспортом матери в его кармане внутри паспорта находились и две фотографии – его самого и фото мамы с ее сестрой.

 

2 июня, в день, когда его с телеги забрала семья Райнеров, он и празднует день своего рождения, на который он нас и пригласил. Мы пообещали приехать и после встреч утром 2 июня мы на час заехали к нему домой, поздравили с Днем рождения и выпили за его здоровье.

После встречи с ним мы побеседовали и с другими очевидцами событий, которые рассказали многое из того, чему сами были свидетелями или слышали от своих родителей. Удивительно то, что все они приехали к нам в гостиницу довольно поздно и только для того, чтобы рассказать о пережитом, не считаясь ни с погодой со все усиливающимся ливнем, ни со временем, ведь конференция закончилась около 9-10 часов вечера, а мы беседовали после, где-то до 2 часов ночи. Кто-то принес фото, кто-то газеты и книги, кто-то какие-то предметы, и в разговоре с ними чувствовалось то уважение, с которым они относились к казакам и та боль, которые была в их сердцах по их трагическим судьбам. Остановлю на некоторых воспоминаниях , которые были рассказаны.

— одна женщина рассказала то, что ей говорила ее мама, оказавшаяся свидетельницей тех событий. В 1945 ей было 13 лет и при создании казачьего лагеря в Лиенце она часто бегала вместе с другими местными детьми в лагерь, посмотреть на казаков, где игрались с казачатами и обучались езде на лошадях . И однажды, направляясь в лагерь, она увидела, что подходит огромный железнодорожный состав с грязными вагонами для перевозки скота и подумала, что, наверное, в город сгоняют местный скот и будут его перевозить. Но потом увидела оцепление из солдат и двигающиеся танки.
А чуть позже запомнившийся на всю жизнь крик, состоящий из множества голосов, выстрелы, душераздирающие возгласы, как будто от одновременных пыток десятков тысяч человек. Она рассказывала, что буквально от услышанного у нее волосы встали дыбом и она просто оцепенела. Она увидела бегущую за ней ее мать, которая, схватив ее, потянула в дом, но и в доме весь этот стон был слышен. И в доме все плакали. Потом многие жители Лиенца и ее мама в том числе, ходили по близлежащим горам и лесам, ища брошенных или спрятанных детей и забирали к себе. А тех, кто уже умер, хоронили. Как хоронили и многих казаков и казачек, которых находили в горах либо расстрелянных, либо кончавших жизнь самоубийством.

Одна такая могилка, только что рожденного ребенка рядом с умирающей казачкой, сохранилась до сегодняшнего дня, за ней ухаживают, и о ней знают все местные. При этом, она передала мне газету, где об этом пишется.

— первоначальное захоронение

— сегодняшнее состояние могилки казачьего ребенка, за которой ухаживает уже сын той женщины, которая первоначально эту могилку обустроила.

— другой рассказ о казаке, который чудом спасся от выдачи и убежал в горы, скрываясь там. Одна из очень красивых девушек Лиенца нашла его изможденного и выходила его, принося в горы все необходимо для излечения. Ее отец узнал, подстерег казака и выстрелом из ружья убил его. Рядом с казаком была его лошадь, он захотел ее взять и увести домой, но она, встав на дыбки, вначале сбила его с ног, а потом затоптала его до смерти. Отца девушки похоронили на городском кладбище, а казака – в горах, на месте смерти, воздвигнув ему вот такой вот памятник:

Где также, раз в два-три года, проводят молебен. Звали этого казака Роман Кабалов.

— много рассказов о том, как действовали англичане и советские солдаты после выдачи по поиску беглецов, безжалостно расстреливая всех, кого найдут. Хозяин гостиницы, в которой мы остановились, рассказал, как и к ним в гостиницу прибыл отряд, ищущий беглецов. Как они перевернули все вверх дном, стреляли в скирды соломы, находящиеся рядом, и как впоследствии многочисленнее мелкие отряды рыскали по окрестным городам, выискивая и расстреливая казаков.
Ему до сих пор не понятно, почему, после массовой выдачи казаков, было потрачено столько сил, средств и времени на поимку убежавших. Была просто какая-то бесчеловечная травля, непонятная и необъяснимая. Складывалось впечатление, что стояла беспрекословная задача уничтожить весь этот народ до самого последнего младенца, чтобы не оставить никого в живых. Такая дикость не может быть оправдана ничем.

Пока я слушал, кратко записывая все их рассказы, я все больше недоумевал, почему, из всего сказанного ими, не раз напечатанного в австрийских газетах, журналах, книгах, ничего не известно широкому кругу российских граждан и казакам в том числе (кроме пары книг, выпущенных в России в конце 90-х гг.). Ведь на протяжении последних десяти лет в Лиенц постоянно ездили многочисленные делегации, в том числе и реестровые и общественные.

Закончили мы разговоры далеко за полночь.
Ну а так как 2 июня нам предстоял довольно сложный день по ряду встреч, мы отправились спать.
2 июня в 8 часов утра началась служба в Храме Апостола Андрея Первозванного, который разместился в католическом Храме, арендуя у него помещение для осуществления службы.

После окончания службы мы поехали на встречу с австрийским профессором истории г-ном Штадлером, являющемся сопредседателем Общества Памяти выдачи казаков в Лиенце, и который вместе с муниципалитетом Лиенца решал вопрос выделения земли для постройки Часовни, и который смог через правительство Австрии получить разрешение на осуществление раскопок на месте казачьего лагеря с целью отыскания оставшихся предметов для организации в Лиенце музея «Выдачи казаков в Лиенце». Он вновь рассказал о той ситуации, которая складывается вокруг предполагаемого строительства, объяснив, что он сейчас находится в крайне неприятной ситуации, связанной с тем, что строительство находится под вопросом. Он потерял свое лицо перед общественностью, перед руководством «Черного Креста» и просто не знает, что ему сейчас делать.

Далее к разговору присоединились работники муниципалитета, и чем больше я слушал, тем больше складывалось невероятное предположение, что «инициатива» по строительству часовни более всего походит на провокацию, которая предполагала вот таким вот плачевным завершением настроить против казаков руководство муниципалитета Лиенца и все общественные организации, связанные с казачьим кладбищем. А сегодняшних потомков казаков представить в виде абсолютно беспринципных и недееспособных лжецов.

Договорившись о том, что он в середине июня он приедет в Москву, и мы более предметно уже поговорим о возможных дальнейших действиях, проф. Штадлер подарил нам для архива книги, посвященные изучению вопроса участия казаков в частях Вермахта, а также свой журнал, выпущенный им по поводу проводимой в Лиенце выставки «Казачий Стан в Лиенце»

Завершив встречу с г-ном Штадлером, мы отправились к Михаилу Райнеру, поздравить его с Днем рождения, о чем я уже писал выше. После этого мы встретились с г-жойЭрикой Патцольд, представительницей «Черного Креста» и смотрителем казачьего кладбища в Лиенце. Разговор вновь начался с той же проблемы, о которой уже не раз писал выше – срыв строительства часовни. Фрау Эрика предоставила нам большой архив печатных изданий, выходивших в Австрии по теме выдачи казаков в Лиенце, где приводятся воспоминания очевидцев, исследования историков и аналитические статьи, посвященные вопросам: почему с такой жестокостью английские и советские солдаты поступали с безоружными казаками, их женами и детьми. Вот одна из австрийских газет, выпущенная в 2002 году и все страницы которой посвящены лиенцевской трагедии:

Но главным вопросом обсуждения явилось отыскание пути решения вопроса по строительству часовни. Она рассказала, что уже сам «Черный Крест» обращается к жителям Тироля с просьбой оказать помощь в строительстве. И многие уже откликнулись. На счет перечислено около 14 тыс. евро. Лесозаготовительная компания готова для строительства предоставить бесплатно необходимое количество пиломатериалов, а растворобетонный завод — предоставить по себестоимости раствор и бетон, необходимый для строительства.

Я попросил ее точно узнать стоимость строительства часовни, переговорив со строительной компанией, которая должна была строить и сообщить нам, и мы уже будем оповещать всех казаков, готовых оказать посильную жертву для строительства Часовни.

Заседание муниципальной комиссии по строительству часовни

День подходил к концу и нам уже необходимо было ехать в Мюнхен. Надеялись доехать до него за три часа, т.к. 3 июня нам предстояла встреча с Ксенией Михайловной Миллер и Еленой Сарановной Ремилевой. Однако, наши планы скорректировала стихия. Проливные дожди залили Баварию. Все автобаны были перекрыты и мы вынуждены были ехать окольными путями в Мюнхен, приехав туда только к утру. Немного придя в себя, мы отправились на встречу с Ксенией Михайловной Миллер.

Об этой встрече и о тех новых сведениях, которые она рассказала о своем отце и его друзьях – С.Г. Королькове и поэте П.С. Полякове, написавшем роман «Смерть Тихого Дона», я расскажу позже, разместив этот рассказ в теме, посвященной Миллерам http://forum.elan-kazak.ru/t1697-topic

Мы также смогли успеть проведать и Елену Сарановну Ремилеву, дочь донского казака-калмыка, есаула ВВД Сарана Ремилева, активного участника гражданской войны, создавшего в свое время в Зарубежье, вместе с А.Шкуро, группу наездников.

Заканчивая краткое сообщение о поездке в Лиенц, я хотел бы написать о своих личных впечатлениях, которые вынес из этой поездки:
1. Первое — это , конечно, люди, местное население. Все, с кем мне довелось встретиться и поговорить или просто обмолвиться парой слов – очень доброжелательные, тактичные и всегда с улыбкой на лице. Я никого не встретил раздраженным или озлобленным. Даже если они не согласны с тобой или имеют прямо противоположные взгляды, разговор и поведение все равно уравновешенное, спокойное, без малейшего намека на агрессию. Город Лиенц насчитывает около 11 тыс. человек. Это приблизительно равно количеству населения станицы Вешенской и в 20 раз меньше Подольска.

В воскресный день 2 июня, когда мы вышли с Храма, на улицах Лиенца гуляла молодежь и жители города, отмечая очередную праздничную дату своего города. Таких дат в городе много, почти 2-3 воскресенья в месяц , и каждая из них отражает какое-то событие. Меня поразило то, что практически все молодые ребята и девушки играют на музыкальных инструментах, пляшут, поют – причем, свои национальные тирольские песни. Многие одеты в национальные костюмы.

 

 

За весь день, переезжая в городе с одного места встречи на другое – я ни разу не увидел ни одного пьяного, ни одного полицейского, ни одного расхлябанно ведущего себя человека. Хотя они целый день рассекали по городу на своих тракторах с тележками и катались на машинах и мотоциклах времен 30-х годов. Вечером в центре Лиенца играл духовой оркестр, собранный из местных жителей, прошедших через предварительный конкурс на право участия в общегородском оркестре. А люди сидели на площади и слушали его, заходя в кафе и весело напевая свои песни.

2. Работа администрации и их связь с населением. Как я уже сказал, население Лиенца около 11 тыс. чел., городок небольшой, но очень благоустроенный, имеющий свою центральную часть и множество отдельных фермерских усадьб, разбросанных слева и справа на склонах гор, окружающих долину. Администрация очень чутко относится к населению, при этом, не допуская никакого иждивенчества. Ради дополнительных инвестиций, дающих дополнительные рабочие места, руководство города идет на всевозможные льготы и помощь тем, кто желает открыть свой бизнес. Никакой нервотрепки, никаких барьеров – все условия открытия бизнеса четко прописаны, нет двояких толкований. Многие занимаются сельским хозяйством, имея небольшие сельхозугодия, но эффективно используемые. Даже та гостиница, в которой мы жили (а цена в ней 25 евро с человека (1000 руб.), что меньше, чем в Вешенской гостинице), имеет свое стадо коров, которое дает для гостиницы свежие молочные продукты, а излишек она направляет на переработку в местный молочный комбинат.

Это – гостиница, в которой мы остановились. Левая часть – гостиничная, правая – для содержания крупного рогатого скота, внизу стойло, наверху склад для сена.

Я попробовал представить себе, возможно бы было построить подобное в той же Вешенской станице?! – точно нет! Замотали бы санэпидемслужбы, надзор и куча еще проверяющих организаций.

В самом Лиенце и близлежащей округе огромное количество фермеров, продукция которых перерабатывается тут же в городе на небольших, как правило, семейных, фабриках, поставляя городу весь ассортимент продовольственных товаров. Довольно хорошо развит туризм, давая возможность местному населению строить гостиницы для приезжающих и обеспечивать работой население города. Когда муниципальные работники, отвечающие за этот вид деятельности рассказывали мне, как они организовывают туристический бизнес и как они помогают тем, кто хочет вложить в него деньги, я невольно вспомнил о том, как Вешенская прокуратура, администрация и лесхоз из кожи вон лезут, чтобы ликвидировать тот проект, который мы думали осуществить на арендуемом нами участке. Это абсолютно два разных мира, абсолютно противоположных, преследующих абсолютно разные цели и задачи. Один устремлен на поднятие благосостояния своего народа, другой – только на его подавление и полную зависимость от самодурства того или иного чиновника.

Фермерский дом в г. Лиенц

Дома горожан в Лиенце

Фермерские дома с участками для производства сельхозпродукции

В одном из фермерских хозяйств. Подготовка «молодняка».

Центральная площадь г. Лиенц

Улицы Лиенца.

Был удивлен и тем, как осуществлена застройка Мюнхена, когда я туда приехал с Лиенца. Центр города, восстановленный после войны, представлен исключительно старыми домами и теми объектам, которые были восстановлены после войны в четком соответствии с их разрушенными прототипами. Ни одного нового жилого небоскреба в исторической зоне. Да и вообще, жилых домов свыше 5-ти этажей я не видел. Все дома малоэтажны и очень много индивидуальных домов, даже в центральной зоне. Хотя Мюнхен – столица Баварии и второй после Берлина крупный город Германии. Если и есть высотки, то, как правило, они являются офисными помещениями, или административными, и их крайне мало.

Город очень зеленый, помимо множества парков в самом городе и в его центре, все улицы утопают в зелени.
Фото исторических мест Мюнхена я показывать здесь не буду, а вот фото жилых домов, которые остаются незамеченными для туристов, покажу.

Сразу же за городом бесчисленные фермерские хозяйства со своими усадьбами и своими земельными участками.

Видя планировки этих городов и их застройку, я понимал, что сделанное преследует цель комфортного проживания именно населения, живущего в этих городах. И это — нормально. Ненормальными были тут же возникшие мысленно параллели с нашими городами . Москва — уничтоженный исторический центр и возведенные на его месте жилые монстры в 25-30 этажей, где ни припарковаться, ни остановиться. Точечная застройка в итак плотной застройке Москвы, уничтожившая все зеленые островки, какие еще были. Массовая застройка многоэтажками микрорайонов, из которых нельзя ни выехать, ни въехать в них. Тот же наш Подольск, который, заключив договор с Министерством обороны, выстроил в городе два огромных «микро»района, запрудил все улицы города машинами новых жителей города и увеличив численность населения чуть ли не в полтора раза, при оставшейся в абсолютной неизменности инфраструктуре «старого» города. Вот по этой «планировке» можно четко определить, что то руководство, что сейчас господствует у нас в стране, просто в конце концов эту страну уничтожит из-за своей жадности и тупости. А уничтожив, уедет в Австрию (как и Лужков) — жить в нормальных человеческих условиях.

3. Мировоззрение. Ведя беседы, обсуждая те или иные вопросы, они неизменно затрагивали вопрос действий российских властей в отношении Мемориалов, искренне удивляясь: откуда эта неуемная злоба и почему очевидные для всех вещи и исторические события у них вызывают такую агрессию. Я, как мог, объяснял им, но они искренне не понимали этих объяснений, спрашивая еще и еще: почему поведение людей, их выбор соотносится не с их нравственной основой и моральными качествами, а связываются с идеологическими догмами, которые сегодня могут быть одни, а завтра — другие.

Ведь нравственный облик, моральные устои казаков Казачьего Стана и 15 каз. кав.корпуса однозначно указывают на то, что эти люди никоим образом не могут быть ни предателями, ни изменниками, ни душегубами и ни злодеями. И наоборот, советская власть, методически уничтожающая и казаков и лучших представителей России — уж явно и безнравственна и безжалостна. Но тогда почему все выворачивается наизнанку? Я вновь усердно старался объяснить. Но они вновь недоуменно покачивали головой. И я понимал — почему. Потому что главным для них принципом их жизни является свобода личности, напрочь отторгающим идеологический диктат, от кого бы он не исходил. Они свободны не только декларируемыми законами, но и внутренним собственным осознанием. И это для них не право, а непреложная догма.

Был еще один примечательный случай.
Когда тот работник муниципалитета, который мне рассказывал об организации туризма в Тироле, спросил меня: «Владимир, Вы создали Мемориал полностью за свои средства и муниципалитет Вам ни в чем не помогал? — Да. — ответил я. Тогда он возмутился: Ну как же так? — помимо исторического и памятного места, Вы создали для муниципалитета прекрасный экскурсионный объект, который они могли бы включить в свой туристический бизнес, а они стремятся его разрушить — это же идиотизм!
Я не стал ему пояснять об истинном идиотизме, а не только о его проявлении в этом конкретном примере, просто утвердительно покачал головой. А он еще долго с рядом сидящими о чем-то азартно перешептывался.

Чтобы понять их отношение к человеку, я хотел бы привести вот такой пример. Пример с Прохоровым Тимофеем Васильевичем, о котором я прочитал в австрийской и немецкой газетах, вышедших соответственно 1 июня 2013 г. и 3 июня 2013 г. В них описывается судьба моего земляка, проживавшего в г. Шахты Ростовской обл.
Родился он 22 января 1894 г. в ст. Богаевская. Пережил расказачивание и, как многие казаки (так же, как и мой дед), чтобы укрыться от коллективизации, убежал в Шахты, нанявшись на рудник. Во время оккупации развозил на телеге уголь для горожан, чем и обеспечивал себе жизнь. При отступлении немцы заставили его погрузить в телегу своих раненых и везти до Ростова. В Ростове его отпустили назад домой вместе с телегой. Но он не стал возвращаться, и так ушел вместе с немцами. Попал в Мюнхен. На окраине города в один из парков после окончания войны свозили мусор, очищая город. Вот из этого мусора он сделал себе курень и маленькую часовню, так там и жил, пока в конце 60-х к нему не нагрянули чиновники из Олимпийского комитета, которые предупредили его, что данная территория вся будет застраиваться олимпийскими объектами и что свои строения он должен снести. Взамен ему предлагали в Мюнхене целый дом.

У Тимофея Васильевича была большая группа поклонников — одни уважали его за кротость и готовность прийти на помощь, другим он казался старцем и проповедником, для третьих он был просто хорошим человеком, к которому всегда, гуляя в парке, можно было прийти и поговорить по душам. Вот они все и пришли к его дому, когда в парк пригнали бульдозер для сноса. В печати поднялся шум населения, требовали оставить в покое старика. И муниципалитет Мюнхена и Олимпийский комитет Германии решили не трогать убогие строения Прохорова, а сместить все олимпийские объекты немного в сторону.

После чего обер-бургомистр Мюнхена назвал хибарку и часовенку Тимофея Васильевича «лучшим незаконным строением Мюнхена», а в народе Прохорова назвали «Первым победителем Мюнхенской олимпиады«. Так и жил отшельник в своей хатке до смерти (прожив 110 лет), окруженный великолепными олимпийскими объектами и парком, куда постоянно приходили гуляющие в парке местные жители, поговорить с чутким и добродушным стариком.
Не разломали их и после его смерти, решив наконец, узаконить эти постройки и придать им статус охраняемых государством.

4. По часовне на казачьем кладбище. Выше я уже описал сложившуюся ситуацию, поэтому повторяться нет никакого смысла. Остановлюсь на том, что в дни приезда было решено и что необходимо решить в дальнейшем.
Чтобы не отменять решение о бесплатной выдаче земли под строительство часовни, муниципалитет согласился немного повременить, при условии, что в течении лета на расчетный счет «Черного Креста» должно поступить не менее 70-80 тыс. евро. И к концу года должна быть вся необходимая сумма.

На конференции мы этот вопрос поднимали и все зарубежные общины начнут сбор средств. Чуть позже и мы подготовим обращение ко всем казакам и русским людям, с просьбой оказать посильную помощь в реализации данной задачи. Даже если откликнутся 3 тыс. человек, способные внести всего лишь по 25 евро (это около 1 тыс. руб.), то данной суммы будет достаточно, чтобы проект не завалился. Если же кто сможет оказать помощь бОльшую, то это, конечно же, будет встречено с благодарностью и уважением к жертвователю. Далее в течении года мы будем встречаться с казаками и казачьими общинами, с просьбой оказать посильную помощь в сборе необходимой суммы.

К сожалению, в полном объеме описать все впечатления навряд ли удастся, т.к. вновь начинается серия судов — по берегу, экстремизму, и прекращению уголовного преследования с возмещением понесенных издержек.
Постараюсь сегодня-завтра написать все, что было на конференции по поводу воссоздания Обще-казачьего союза за Рубежом, а чуть позже — о встрече с Ксенией Михайловной Миллер и Еленой Сарановной Ремилевой.

P.s.
Пару дней  назад (первая декада июня 2013 г. — админ.) о создавшейся ситуации по строительству часовни в г. Лиенц мы поговорили по телефону с Зарецковым А.П., который пояснил следующее.

Три года тому назад с руководством г. Лиенца у него состоялся разговор о возможности строительства часовни на казачьем кладбище в том виде, в котором она планировалась строиться, в начале семидесятых годов. Однако, из-за возникших разногласий между казаками в то время, построена так и не была. Муниципалитет согласился рассмотреть данный вопрос вновь.

В течение предшествующего года Анатолием Петровичем предпринимались шаги по сбору средств на часовню, однако желающих оказать финансовую помощь не нашлось.

Когда муниципалитет заявил о том, что вопрос с выделением земли под строительство часовни решен, прошло около 2 лет. К этому моменту уже изменились и финансовые возможности компании, которую возглавляет Зарецков А.П., не позволяющие теперь обеспечить строительство часовни только своими силами. И вновь им предпринимались действия, направленные на сбор необходимой суммы – но безуспешно. Те, кто ранее подавал надежду, что окажет содействие, также в связи с ухудшением финансового состояния данную помощь оказать не смогли. В результате получилось  то, о чем я у же писал. В конце разговора Анатолий Петрович обещал все-таки в меру своих сил участвовать также в финансировании.